23 Мая 1986 года. После трагических событий на Чернобыльской АЭС прошел почти месяц. Разрушенный реактор четвертого энергоблока атомной станции еще не успел окончательно остыть, едва похоронили первых жертв аварии, страна еще стонет от последствий катастрофы. И вновь, ночью 23 мая, на пульт диспетчерского управления неожиданно поступает сигнал о пожаре. Возгорание на четвертом энергоблоке….
В ту ночь инженер-инспектор пожарной охраны Александр Гудков долго не мог заснуть. Весь день он принимал дела у покидающих Чернобыльскую зону сослуживцев, чья вахта закончилась. В первый момент – сигнал опасности ему кажется мистическим совпадением, после чего он глубоко уверовал, что мысли материализуются. Всего за сутки до этого, будучи на станции, он обратил внимание на блок, в котором находилось пожарное оборудование – лестницы и цистерны, оставшиеся от тушения пожара в ночь трагедии, 26 апреля.
В голове промелькнула мысль о том, насколько страшной была ночь катастрофы, и как невыносимо сложно было тогда работать его коллегам. Спустя сутки он вспомнит свои ощущения. Ночной звонок 23 мая заставил его содрогнуться от мысли, что он сам напророчил беду, ведь, как известно, снаряд дважды в одну воронку не попадает.
Снова по сигналу тревоги на ЧАЭС направляется дежурный пожарный караул. Тем временем, в Москве, по личной просьбе генерального секретаря ЦК КПСС М. Горбачева, делается все, чтобы не произошло утечки данной информации. Инцидент, о случившемся, спустя всего месяц, втором пожаре на 4-м энергоблоке, тотально засекречивают. Что стало причиной нового пожара? Почему о его обстоятельствах мир узнал только через 16 лет?
По опасности последствий специалисты ставят второй пожар на ЧАЭС рядом с первым, ведь рядом располагался атомный реактор, под края наполненный ядерным топливом, а это около 180 тонн обогащенного урана. В 02:30 минут к разрушенному четвертому энергоблоку прибывает начальник оперативно-тактического отдела Главного Управления пожарной охраны МВД СССР – Владимир Максимчук. Из-за пораненной под обломками графитовых стержней ноги, он заметно хромает. Нога распухла и требовала срочной операции: из-за больной ноги он ходит не в защитных сапогах, а в обыкновенных кедах.
Поиск пожара на ЧАЭС
Никакой информации о конкретном месте возгорания и масштабах пожара нет. Около трех часов ночи Максимчук решает провести разведку двумя звеньями пожарных дружин через соседний, неразрушенный, третий энергоблок атомной станции. Поиск очагов возгорания проходил в кромешной темноте под воздействием сильнейшей радиации. Почему противопожарным оборудованием был зафиксирован сигнал тревоги – загадка, граничащая с мистикой на фоне одновременно переставших работать электронных часов и фонарей.
…Месяцем раньше приближаться к четвертому энергоблоку было непросто опасно – это гарантировало мучительную смерть. Место взрыва было полностью открыто и извергало на поверхность планеты миллионы кюри, рентген, зивертов, и других физических величин радиации. Если не предпринимать никаких мер и дать возможность графиту самостоятельно догорать в горниле взорвавшегося реактора, то спустя 100 суток радиацией был бы опоясан весь земной шар.
Максимчук прекрасно понимал возможные последствия новой катастрофы, и поэтому два звена пожарных бригад, двигаясь навстречу друг другу по разрушенному реактору, наощупь пыталась определить зону повторного возгорания. Одно звено он возглавил лично, во главе другого шел опытный инженер-инспектор ГУ пожарной охраны МВД СССР Александр Гудков.
Каждый шаг пожарных – новая порция радиации и риск смерти. На поиски огня ушло почти полчаса – в кромешной тьме, под радиоактивными обломками, бригады пожарных приближались к очагу возгорания. Обе группы почти одновременно обнаружили в одном из туннелей настоящий огненный ад – горели короба с кабелями.
На момент обнаружения короба не просто светились, они были раскалены настолько, что взрывоопасная ситуация могла возникнуть в любую секунду. На принятие решения практически не было времени. Максимчук, четко осознавая последствия за свои действия, берет всю ответственность на себя, и принимает взвешенное решение – вывести всех людей из блока. Уже был известен катастрофический исход первых взрывов, за плечами пожарных – трагический опыт облучения и мучительная смерть коллег.
Максимчук понимает, степень негатива от его решения, и груз ответственности, который он взял на себя в те минуты. Он сделал ставку на жизнь, а не на смерть. Руководство, узнав о решении Максимчука, приходит в ярость. По боевому уставу пожарной службы тех лет, подобное решение было сравнимо с самовольным отказом выполнять приказ командования. По уставу предполагалось, что боевые силы должны наращиваться в очаге возгорания до полного тушения огня.
Но Максимчук готов к последствиям – на фоне смерти людей, перед угрозой катастрофы, последствия от которой не мог тогда предсказать никто в мире, его не пугает ни увольнение со службы, ни перспектива тюремного заключения. Удалив лишних людей из блока, подполковник решает тушить пожар звеньями всего по 5 человек, которые в опасной зоне будут находиться не более 10 минут и продвигаться к месту пожара внутри бронетранспортёров – его броня почти в 10 раз снижала уровень радиации.
В первой пятерке разведывательной пожарной бригады, под руководством Александра Гудкова шли только добровольцы, им предстояло определить способы тушения огня, возникшего из-за возгорания коробов с электрическими кабелями. Каждый вдох пожарных может оказаться последним. Короба расположены на большой высоте, добраться до которых сложно – пожарные теряли драгоценные минуты.
Секретный пожар: Пожарные против огня и радиации
С трудом им удается вскрыть несколько коробов и начать локализацию пожара, но время неумолимо летит, и безопасные 10 минут заканчиваются. Пожарные расчеты из Киева еще не прибыли и 30 дежурных пожарных Чернобыльской атомной станции, сменяя друг друга, делали все, чтобы не дать пожару распространится. Как говорят атомщики – люди постепенно начинали выгорать, стали проявляться первые признаки лучевой болезни.
Защитных средств у пожарных практически не было. Чаще всего тушить пожар приходилось в обыкновенных строительных робах. Для защиты от радиации верхних дыхательных путей выдавалась только маска-лепесток, т.е. ватно-марлевый респиратор – полезная вещь в быту, на производстве, где приходится работать с пылью, но абсолютно бесполезная, когда речь заходит о радиационной защите.
Локализовать пожар удалось к половине третьего дня, подоспевшие из Киева и Иванкова пожарные бригады сменили практически обессилевших пожарных Чернобыля. Подполковник Максимчук, получив запредельную дозу радиации, продолжал руководить ликвидаций пожара до последней минуты. Его, потерявшего сознание, увозили в санчасть, уже после того, как он смог доложить руководству о полной локализации возгорания.
Выполняя личную просьбу Генсека М. Горбачева, о пожаре 23 мая, никто не распространялся. Причины его возникновения были также засекречены. Позже специалисты дали им оценку.
Суть возгорания электрического кабеля заключалась в том, что изготовлен он был из легко воспламеняющегося материала, к тому же имеющего свойства к распространению огня, словно подлитое в огонь масло. К слову сказать, позже, эксперты назовут большинство материалов, используемых при строительстве атомных станций – бомбой замедленного действия.
Например, полистирол, из которого делали утеплитель крыш здания реактора – материал легко воспламеняющийся, он, словно огненная волна распространяется всюду, потушить его практически невозможно, пока он не сгорит сам. Оболочки электрического кабеля из полиэтилена – тоже легко воспламеняемый материал, выделяющий удушающий газ.
Ему свойственно растекаться при возгорании по всем щелям, при этом мгновенно распространяя огонь. Если добавить ко всему этому 200 тонн машинного масла и сжиженный водород – становится понятным, почему конструкции атомных станций были похожи на мину замедленного действия.
Практически все пожарные, тушившие 23 мая 1986 второй пожар на ЧАЭС, получили большие дозы радиационного облучения. Но из-за секретности пожара, им были поставлены ложные диагнозы. Потерявшему сознание Владимиру Максимчуку, а также Александру Гудкову, и другим пожарным, получившим дозы почти в 700 рентген, врачи диагностировали – вегетососудистую дистонию.
Сам пожар 23 мая 1986 года, длившийся 12 часов, не учли ни в одном протоколе, обозначив его, всего лишь, как «Акт о загорании кабеля». Советское правительство не хотело лишний раз будоражить мировое сообщество еще одной аварией на ЧАЭС.
Спустя десятилетия, сделав выводы из случившегося в Чернобыле, мы не должны забывать главное — человек так и не стал царем природы. Мы лишь уникальный биологический вид, появившийся на просторах вселенной, в результате сложнейшей биологической эволюции.
И скорее всего, у нас нет братьев по разуму. Поэтому, судьбу планеты мы держим только в своих руках. И от того, насколько мы делаем это правильно, с точки зрения её экологической безопасности, зависит наше общее будущее.