Во Львове проживает более трех тысяч человек, пострадавших в результате катастрофы на Чернобыльской АЭС. До сих пор люди живут воспоминаниями о своей малой родине. О многом сожалеют, но время берёт своё. Переболело — ко многому привыкли, кроме одного. До сих пор людей возмущает не сама авария, а отношение к пострадавшим. Они возмущены ложью, которой советская власть «кормила» тогда всё население.
Только в начале 1992 года Татьяне Майоровой удалось переехать с сыном во Львов. Родом она из поселка Полесское Киевской области, что в 70 километрах от Чернобыля. В Полесском Татьяна работала товароведом на швейной фабрике. Во Львове ей пришлось всё начинать сначала.
«Это было тяжело — остались без родной земли, вырванные с корнями. Первое время не было ни работы, ни средств к существованию. Деньги, которые я тогда сэкономила — пропали из-за инфляции. Был только один плюс — нам дали квартиру, как и всем эвакуированным. Те, кого сразу после аварии эвакуировали из Припяти, в основном расселили по Киеву и области. Остальных — по мере наличия жилья, некоторым в свое время даже в Москве удалось получить квартиру.
«Вначале 1990-х была беда с работой. Многие львовяне ездили тогда с «кравчучками» в Польшу, стояли на базарах. Мы таким же образом вынуждены были зарабатывать себе на жизнь. Тяжело было не только нам, тяжело было всем», — говорит Татьяна Майорова.
До переезда во Львов семья Татьяны жила в родном Полесском. Авария всех напугала, но под эвакуацию село попало не сразу. Только спустя 10 дней после аварии селянам порекомендовали не выпускать детей из дома и позакрывать окна. А до этого все дети бегали по улице, ходили в школу, садик, люди работали. Людей «утешали» чиновники и врачи, и в этих «утешениях» люди жили несколько лет после аварии. Одни верили, что 70 км от Чернобыля – довольно далеко, другим — просто деваться было некуда. Так и жили — в радиации и во лжи.
Люди не понимали масштабы беды
«Сначала не было страшно, мы были дома и радовались, что нас не эвакуируют, как остальных. Через десять дней нам сказали держать детей в доме и не употреблять в пищу молоко. Как так? У селян был свой огород, в каждом дворе люди держали коз, коров. Все эти дни — до предупреждения — ели и пили всё, в том числе молоко. Не понимали масштабов и последствий того, что на самом деле произошло на ЧАЭС. И тут получили такое «официальное предупреждение» об опасности. Куда деваться, стали всё молоко выливать, а что делать?
Но видимо предупреждение оказалось запоздалым. Оказалось, что у нас постоянно был высокий уровень радиации — многие жаловались на постоянную головную боль. У детей каждое утро кровь на подушке, открываешь школьную тетрадь — и на страницах кровь.
Помню, как очень быстро появилась первая клубника. Ягоды большие, жгучие, но мы их не ели, и детям не давали. Только пожилые люди не обращали ни на что внимания — в радиацию не особо верили. Затем яблоки появились, сливы, но мы детям ничего не позволяли рвать. Они удивлялись — почему, ведь яблоки без червей?
Однажды к нам в Полесское приехала член ЦК Валентина Шевченко. Вышла из машины, сняла свои туфли и прошлась по земле. Потом сказала, что нам нечего боятся — всё у нас чисто. Однако наших детей всё же решили отправить на отдых в Запорожье. Конечно, нас это возмущало. Потому что мы видели, как моют окна и дороги. Один за другим снимают слой земли и песка. Первый слой, второй, третий — всё было заражено радиаций. Мы видели, что люди болеют, умирают, а государство утешало, что все у нас хорошо», — говорит Татьяна Майорова.
С требованием об эвакуации люди добрались до самой Москвы
Люди начали бить тревогу, требовали их эвакуировать, но местные чиновники решать проблему не хотели. В 1989-м делегация из сёл Полесское и Народичи поехала в Москву, добиваться встречи с высоким начальством. Селяне требовали безотлагательной эвакуации ряда населенных пунктов, который изначально не вошли в Зону отчуждения. Добились, и в 1990 году Полесское и Народичи эвакуировали.
Марии Петровне Ивановой ее родные Народичи снятся до сих пор. «Люди, как и веточка с дерева — постепенно усыхают, засыхают. О Народичах остались только воспоминания. Помню утро с 25 на 26 апреля 1986 года. Гляжу на дорогу — едут и едут люди, автобус за автобусом, говорят, мол, выстрелил Чернобыль. Ну, выстрелил, чего там, кому надо — разберутся.
На следующий день нас начали просить приютить хоть кого-нибудь из эвакуированных на ночь. Тогда в головах у людей поселился страх. Мы взяли одну семью с двумя детьми школьного возраста. 1 мая дети пошли на митинг и неожиданно пару человек упали возле памятника Ленину. Из носа кровь, обморок — сначала подумали, что из-за жары. Врачи сказали, что это был солнечный удар. Тогда и начала появляться первая информация о том, что не все так хорошо, как говорят.
Мой ребенок учился в 9 классе. Однажды утром увидела кровь на подушке сына, хватаю его и к врачу. Нас успокоили, говорят, мол, не переживайте, это у ребенка давление. Так дальше мы с этой ложью и жили. Даже после эвакуации, никто не учитывал, что мы из Чернобыльской зоны. Так и живем, вернее, выживаем », — рассказала Мария Иванова.
Людям сразу нужно было объявить, что следует вывезти всех детей не только из 30-километровой зоны. Радиационная пыль распространилась хаотично, самоизоляция все равно ничего бы не дала. Эвакуация 30 км зоны — это, безусловно, хоть и запоздалое, но правильное решение. Но изотопы урана, стронция, плутония выпадали и на другие территории. И людям следовало знать об этом, чтобы постараться хотя бы эвакуировать своих детей.
Печальная статистика
Многие чернобыльцы уверены, что именно из-за вранья, последовавшего после аварии на ЧАЭС, произошел развал СССР. С одной стороны люди были свидетелями небывалого героизма наших ликвидаторов. А с другой — небывалой лжи, лицемерия, умалчивания правды, «замыливания белых пятен». Народ жил в мире разочарования собственных иллюзий и страхе. Стали поговаривать, что на ЧАЭС может произойти новая беда. Халатность в отношении организации отдельных работ, связанных с ликвидацией последствия аварии, уже не была тайной.
«Из-за «утешительной лжи», которую нам навязывало советское руководство, наши дети, дожив до 30-35 лет стали инвалидами. К концу 2019 года из 30-ти тысячного населения Полесского района умерло 22 тысячи человек. Умерли не только от рака и обострения хронически заболеваний — в том числе умерли из-за вранья. Украина обязана извлечь урок — людям всегда нужно говорить правду. Это может спасти их жизнь и здоровье», — отметила Татьяна Майорова.
Сегодня уже немногие ездят в Народичи и Полесское на могилы к родным. У тех, кто находит в себе силы приехать, болит душа за потерянную малую родину. Родину, ставшую мертвой зоной. Но, несмотря на это, люди съезжаются и вспоминают родителей, детство, друзей. Вспоминают ужасную трагедию 34-летней давности, правду, которую от них скрыли, которая навсегда изменила их жизнь. «Статистика у нас печальная. Не проходит и месяца, чтобы не сообщили, что умер кто-то из земляков», — с грустью говорит Мария Петровна Иванова.