Сталкеры – люди, которые занимаются индустриальным туризмом, исследуют заброшенные здания и целые города-призраки. Название пришло после фильма «Сталкер», снятого Тарковским по мотивам книги братьев Стругацких «Пикник на обочине». Действие книги и фильма происходит в так называемой Зоне, где после аномального воздействия появляются неожиданные артефакты. В 1986 году происходит Чернобыльская трагедия, а позже в Зону отчуждения начинают нелегально ходить первые сталкеры. Они исследуют Припять, радиолокационную станцию «Дуга», заброшенные деревни, городские подвалы, развалины, и так далее.
Четыре сталкера, спустя 34 года после Чернобыльской трагедии, делятся личным опытом от походов в Зону. Зачем они нелегально ходят и постоянно возвращаются в Зону отчуждения, понимая, что это незаконно?
Даниил Почтарев, менеджер:
«…Я отношусь к позднему поколению сталкеров. Зона для меня всегда ассоциировалась не только с катастрофой, но и с магическим местом. Раньше я не особо углублялся в тему Зоны и проблемы ЧАЭС. Целью моего первого похода было послушать любимый альбом Pink Floyd на крыше Припятской 16-этажки. Я слушал и смотрел на ЧАЭС, на «Дугу», на всю эту грандиозную тишину.
Более подробно о Зоне отчуждения я узнал только в 2015-м году, тогда точно решил, что хочу туда пойти. На сталкерском форуме рекомендовали иметь хоть какой-то походный опыт, а у меня такого не было. Тогда мы с друзьями отправились в Житомирские леса — рельеф и ландшафт там похожи на Зону. Пару дней жизни в лесу — неплохой опыт. Далее на сталкерском форуме я нашел проводника, который согласился отвести нас с другом в Зону.
Первый поход в Зону – как первая любовь, его никогда не забудешь. Первый поход – страх от любого шороха, шаг в неизвестность. Кто тогда знал, что на подходе к Припяти у нас закончится питьевая вода? Ручей, где планировали набрать воду – пересох, было очень жарко. Пришлось пить нефильтрованную припятскую воду. Это была самая вкусная вода в моей жизни — чистая и на вид, и на вкус.
Сталкер: в Зоне я отдыхаю душой…
Мне кажется, что поход в Зону – испытание самого себя, погружение в собственные страхи. Они могут быть не связаны непосредственно с опасностями, которые окружают вокруг. Одно из первых ощущений — абсолютная свобода, которой нет у обычных туристов. За гидами следят сотрудники Зоны отчуждения, чтобы они не зашли в запрещенные места. Запрещенных мест немало – например, подвал медсанчасти, которая принимала первых пострадавших во время Чернобыльской катастрофы. Там и сегодня радиационный фон сильно зашкаливает.
В подвал больницы МСЧ-126 сбрасывали одежду пострадавших — пожарных, спасателей, персонала ЧАЭС. До сих пор это место — апокалипсический пейзаж не для слабонервных посетителей.
Многие люди, не зная, что такое радиация, подозрительно на нас смотрят. Хотя радиационный уровень возле оперного театра в Киеве или на Крещатике, превышает допустимый в разы. У меня 9 походов в Зону — я уже сам вожу туда группы людей. Пересекая границу Зоны отчуждения, я прекрасно понимаю, что нарушаю закон. Но когда переступаю этот закон, я не наношу никому ни морального, ни физического ущерба. Мне трудно объяснить поведение сталкеров, которые буянят и крушат все, что находят в Зоне. К сожалению, такие – тоже есть.
Пожары, которые лихорадили Зону отчуждения в апреле 2020-го, привели к гибели нескольких заброшенных сел.
Многие сёла я так и не успел посетить — очень жалею об этом. Но еще больше о том, что «всех собак» за пожары в Чернобыльской Зоне пытаются повесить на сталкеров. На самом деле, сталкерам нет никакого смысла поджигать место, в котором они отдыхают душой. Никто в здравом уме не будет жечь отель, в котором он живет? В Зоне есть предприятия, которые занимаются вырубкой леса — они поджигают лес, чтобы скрыть следы вырубки. Мне кажется, что пожары, которые происходят в центре Зоны отчуждения, связанные с этим»…
Каждый час в Зоне – новое приключение
Марина Дымшиц, режиссер:
«Первый мой поход был в 2016 году. Я уже тогда проживала в Германии, училась в киношколе, хотела снять собственную документалку о Чернобыле. Я долго не могла найти команду для съемок — немцы крайне законопослушные, напуганы Чернобылем — радиации бояться. Пришлось долго подбирать команду. Чернобыль перевернул мою жизнь — ощущений хватит на десятилетия.
Я была в Зоне шесть раз — в заброшенных деревнях, в Припяти, на «Дуге». В первом походе я снимала фильм, в последующих – всё подряд, то, что не оставляло равнодушной душу. Уверена, что в Зоне человек переступает через себя и в физическом, и в психологическом плане. Для меня каждый час в Зоне – новое приключение, чувствую себя живой, все чувства обостряются. Когда человек выходит из Зоны, он уже совсем по-другому воспринимает мир.
Для сталкеров особенное ощущение восприятие мира держится после выхода из Зоны еще несколько дней.
Законы пишутся не просто так — попадая в Зону отчуждения, я понимаю, зачем они нужны. Во-первых, ради безопасности тех, кто туда направляется, во-вторых, чтобы пресечь мародёрство. Любой предмет может быть потенциально радиоактивным, могут пострадать другие люди. Но сталкеры – это люди, которые знают, что делают, к походам мы тщательно готовимся. Кроме того, не в наших интересах разворовывать эти места, слишком много они для нас значат.
Среди сталкеров есть идеалисты, игроманы и любители острых ощущений. Для первых Зона — территория жизни, они относятся к ней, как к святыне, бережно переступают каждый камешек. Вторые, посетив два раза, перерастают ею бредить – наигрались в компьютерные игры. Третьи — видят искусство в вандализме, это как раз те, кто разрисовывает стелы в Припяти»…
Радиолокационная ДУГА — советская гигантомания
Анна Баринова, руководитель отдела:
«Я очень хотела поехать в Чернобыль, но не с экскурсией — мне хотелось настоящего экстрима. Я знала, что есть сталкеры, но никогда с ними не общалась. Нашла в интернете объявление, спросила условия, сколько стоит, обговорили все детали, и в путь. Сначала мы шли по лесу. Когда начали приближаться — услышали смех, наш проводник сказал, что это «металлисты» — воруют в Зоне металл. Мы обошли в таком месте, где они нас не видели. Местами мы шли болотами, порой приходилось немного «прорубать» себе дорогу — так мы дошли до Припяти.
Наш проводник знал квартиру, в которой можно было остаться и переночевать. В ней был диван, остались старые плакаты и шкаф. Мы перекусили и пошли гулять Припятью. Прошлись всеми известными местами – школы, детсады, больницы, бассейн, парк аттракционов — в городе гнетущая тишина. Было интересно изучать себя в совершенно новой атмосфере – как работала моя психика, органы чувств, тело. После посещения детского садика не покидало ощущение детского смеха и плача за спиной. Психика человека — вещь непредсказуемая, может придумать все, что угодно.
На следующий день утром мы отправились на «Дугу» — это, пожалуй, самые острые ощущения от Зоны. «Дуга» — грандиозный памятник человеческому труду и одновременно абсурду. Глыба металла в виде антенной решетки 150 метров высотой и 500 метров длиной – напоминание о советском прошлом. Гигантомания этой конструкции до сих пор вызывает шок у каждого, кто впервые видит её вживую.
Чернобыльская Дуга – единственный в мире экземпляр системы раннего обнаружения пусков межконтинентальных баллистических ракет. Это вызывает к ней ещё больший интерес — нет предела человеческому абсурду. Сначала он изобретает атомные ракеты, а затем ищет способы защиты от них же. Вблизи самого радара был расположен военный гарнизон, в нем жили военные, осуществляющие функционал радиолокационного объекта. Сегодня от него осталось только название — Чернобыль-2 и несколько заброшенных полуразрушенных сооружений.
Зона для сталкера — энергетический наркотик
Константин Коста, учитель английского:
«Первый раз в Зону я пошел в 2015 году. Мне, прежде всего, была интересна радиолокационная станция «Дуга», а потом уже Припять. Мы собрали группу из трех человек, которые ранее там не были. Мои друзья нарисовали маленькую карту, на которой указали основные ориентиры — и мы пошли. Шли всю ночь, под утро пришли в заброшенное село. Остались в селе на целый день, заночевали в чьем-то заброшенном в доме.
Передвигались обычно ночью, в Зоне много патрулей – пешие, автомобильные, конные. Их надо избегать и ходить очень тихо. Ничего более грандиозного, чем станция «Дуга», я до того в жизни не видел. Это очень большое сооружение. В административном корпусе сохранились советские плакаты — на них изображены американцы, которые «угрожают миру во всем мире».
У меня есть хобби: я люблю лазить в заброшенных местах. Подземелья, развалины, крыши, ангары – эти места, имеют для меня историческую ценность. Зона очень интересная в этом плане. К тому же я очень люблю природу, и мне нравится, когда она отвоевывает свою территорию. Я первый раз ходил в ноябре и почти не почувствовал, кроме странного беспокойства и обреченности.
Второй раз мы ходили в июле – сумасшедшие впечатления! В Припяти природа как будто окутывает тебя своими паутинно-зеленоватыми объятиями и не хочет никуда отпускать. Именно картина того, как природа отвоевывает у человека то, что принадлежит только ей — наполняет душу. От торжества этой победоносной битвы между природой и человеком иногда теряешь рассудок. Одновременно понимание того сколько обреченности и трагизма во всем, что тебя окружает — цепляет каждый нерв. Одним словом, Зона для большинства сталкеров — источник энергетической разрядки. Место, попав в которое однажды, уже невозможно вычеркнуть его из жизни. Думаю, что Зона для сталкеров — энергетический наркотик.