В августовский день 1996 года Владимир Мартыненко вернулся к себе домой. Ему было почти 53 года, но внешне он выглядел лет на десять старше своих лет. В тот день он вернулся в Киев со своей малой родины, небольшого городка Ворожба, что на Сумщине.
Владимир был очень уставший, но, несмотря на подорванное здоровье, он на пару дней уехал из Киева в родной город, чтобы упорядочить могилу своего отца. Несмотря на усталость, он нашел время после дороги поиграть со своим трехлетним внуком, послушать, как он пытается читать стихи, немного забавно коверкая слова.
В какой-то момент Владимир почувствовал, что усталость его побеждает, он пошел отдохнуть. Проснуться он уже не смог. Вокруг него собрались родные люди, которые плакали навзрыд, плакал и внук, который не мог понять, что вокруг происходит…
«…Этим малышом был я, — вспоминает сегодня 26-летний Михаил Мартыненко. Последний день жизни моего деда и его смерть стали первым эпизодом в жизни, который я запомнил. 12 августа 1996 года – очередная смерть.
Над местом, где умер мой дед, теперь висит его фотопортрет, на рамке которого прикреплена медаль участника ликвидации катастрофы на Чернобыльской атомной электростанции.
Владимир Григорьевич Мартыненко родился 24 ноября 1943 года. Красная Армия недавно освободила город Ворожба от нацистских оккупантов — кругом царила после оккупационная разруха. Мать деда, Наталья, во время голода 1946-1947 гг. ездила в Прибалтику и Западную Украину за продуктами, чтобы привезти что-то домой и прокормить семью.
На этих территориях тогда шла жестокая борьба между борцами за независимость своих стран с одной стороны и советской властью с другой. На счастье моя прабабушка правдами-неправдами смогла избежать попадания в жернова той «войны после войны» и выжила, и смогла помочь выжить своей семье… Прабабушка Наталья на 10 лет пережила своего сына и умерла в возрасте 94 лет…
Дальше Владимира ждала школа, обучение на связиста. После этого – трёхлетняя служба в армии на запасном командном пункте Киевского военного округа. Это была вторая половина 60-х годов — эпоха Холодной войны и международных кризисов. После армии началась работа в Киевском областном управлении связи.
Катастрофа на ЧАЭС изменила его жизнь и жизнь семьи. Владимира Мартыненко, которому было тогда 42 года, вызвали в зону радиационного поражения практически сразу после аварии на ЧАЭС. Где он был и что делал, об этом дед не сильно говорил. Рассказывал только о том, что он был ответственным за связь в зоне катастрофы, но, не вдавался в подробности.
Из воспоминаний остался только его “чернобыльский архив с документами», которые удостоверяли его участие в ликвидации последствий аварии.
Если Припять с 27 апреля 1986 года стал “мертвым городом”, то город Чернобыль, даже несмотря на близость к ЧАЭС (18 км) и радиационное загрязнение, по сути, стал основным местом дислокации различного рода штабов и проживания ликвидаторов. Город Чернобыль и сейчас является местом, где размещены органы управления Зоной Отчуждения. В Чернобыле во время ликвидации последствий аварии большую часть времени, находился и Владимир Мартыненко.
«Разгильдяйство” или злой умысел?
Привлекает внимание его карточка учета доз радиационного облучения — в ней нет показателей за первые дни катастрофы, хотя дед прибыл в зону 30 апреля 1986 года.
В принципе, нет “нормальной” или “допустимой” нормы радиации — всё это миф. Любое “лишнее” облучение является отклонением от нормы. Но даже те, первые цифры, полученные в середины мая 1986 года действительно впечатляют, от них идет мороз по коже. Как дед вообще смог дожить до 53 лет?
Никоим образом не велся учет доз облучения ночью, почему — ведь радиация ночью не засыпает. Не знаю даже чего тут больше: общего “разгильдяйства” или некоего злого умысла начальства?
Единственным документом, по которому можно реконструировать деятельность деда в зоне отчуждения является его отчет за командировку 4-12 ноября 1986 года и сопутствующие документы. Что происходило в конце апреля-в мае 1986 года можно себе только представить.
Скорее всего, что это была хлопотная и рискованная работа по установлению и поддержанию связи в условиях, когда мало кто себе представлял, что нужно делать, чтобы справиться с последствиями атомных экспериментов. Бесперебойная связь была одним из ключевых условий для обеспечения и организации ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС.
В начале ноября 1986 года Владимир Мартыненко в очередной раз отбыл в Чернобыль, как руководитель группы специалистов связи, его командировка должна была продлиться до 17 ноября. За период больше недели группа специалистов во главе с моим дедом обеспечивала все телефонные переговоры Правительственной комиссии по ликвидации катастрофы на ЧАЭС.
За время работы в зоне отчуждения связисты проложили траншеи и кабеля связи в селах Лелев, Рудня-Вересня, Зеленый Мыс, Толстый Лес, а также в самом городе Чернобыль — монотонная и изнурительная работа.
Один на всех диагноз — сердечно сосудистая дистония
После окончания командировок деда в Зону отчуждения, с почти здорового мужчины среднего возраста он начал быстро превращаться в инвалида. Ряд медицинских документов это подтверждают, в частности традиционно диагностируемая у всех чернобыльцев сердечно сосудистая болезнь — эпиграф для каждой медицинской книжки чернобыльца.
Кроме этого обнаружили лучевую катаракту левого глаза — одно из типичных проявлений у человека, который получил большие дозы радиационного облучения. Сердечный приступ — один за другим, но лишь в 1990 году Владимиру Мартыненко присвоили статус участника ликвидации последствий “аварии” на ЧАЭС.
“Авария”… Циничное слово для обозначения смертельной трагедии, которая в дальнейшем унесла жизни десятков тысяч людей.
В 1993 году Владимиру Мартыненко дали II-ю группу инвалидности. Несмотря на подорванное здоровье, дед продолжал работать, более того, во время Перестройки и в первые годы независимой Украины он начал всерьез интересоваться историей.
В конце 80-х – начале 90-х годов прошлого века исторические труды, различного рода воспоминания, которые касались “белых пятен в истории” начали издаваться стотысячными тиражами. Эти книги Владимир Мартыненко начал массово скупать и жадно перечитывать. Даже сейчас книг, которые он покупал, в нашей семейной библиотеке около 15 %.
Темы, которыми он интересовался: история революции 1917 года и войны за независимость Украины в 1917-1921 гг., история сталинизма и сталинских репрессий. Немного меньше было истории Второй мировой войны и общей истории Украины… книги, которые покупал мой дед, повлияли на мое решение стать историком…
12 августа 1996 года Владимир Мартыненко умер, ему было неполных 53 лет. Если бы не катастрофа на ЧАЭС, очевидно, он прожил бы дольше.
Я не знаю, был ли у него выбор: ехать или не ехать в Зону? Мой дед принадлежал к категории ответственных людей, которые, даже если бы была возможность не ехать в это опасное место, он все равно поехал бы — ценой этого стало его здоровье и жизнь.
Мне несколько раз предлагали поехать на экскурсию в Зону отчуждения, но я всегда отказывался — нет, не из-за риска облучения, сейчас он незначителен, если далеко не заходить. И не потому, что стоит это 200 долларов. Наверное, потому, что если для многих людей, которые едут туда на экскурсию, Зона представляет собой объект туристической аттракции, то для меня она – место памяти, при упоминании которого где-то на подсознательном уровне возникает иррациональный страх.